|
Блоги
| |
| lyu1681 | Дата: Четверг, 19.06.2014, 13:23 | Сообщение # 1 |
 Прохожий
Группа: Пользователи
Сообщений: 6
Статус: Offline
| Невыносимая лёгкость... понимания
А вы задумывались когда-либо о том, что во время лечения важно взаимопонимание с доктором? Даже не такое, что "мы команда и творим одно дело", а хотя бы просто отсутствие двух трактовок текущих симптомов, ну или хотя бы их перечня. Это я о чем?... Это я о лечении за границей. Штука, о которой ни разу не видел толковой статьи. Так что напишу исключительно из личного опыта.
На самом деле иностранные врачи достаточно долго смотрят на пациентов из России немного... ну.. как бы на инопланетян с планеты Железяка. Например, мне, чтобы меня хоть немного начали воспринимать всерьез, пришлось не только выучить английский выше среднего (это не очень быстро), но начать с того, что о температуре говорить только в Фарингейтах: вес мерять в фунтах, дату и время писать в ММ/ДД/ГГГГ и до/после полудня. Они, конечно же, умеют работать с метрической системой и способны осилить российскую запись форматов времени... Но это требует напряжения и снижает качество… проще становится пропустить что-то мимо ушей. А медсестры и прочий младший персонал не способны сделать все это даже если очень захотят.
Да, но ведь есть переводчики/интерпритэйторы! Они гарантированы, более того, бесплатны. Конечно, есть. И, наверное, есть места, в которых за вами закрепляют постоянного медицинского переводчика, который знает вашу историю и 24 часа находится рядом. Я, честно, не видел. Вот в Коламбии я могу заранее заказать любого человека на конкретный апойтмент, могу попросить подключить переводчика на телефоне. А далее... ну как повезет. У меня была здесь отличный переводчик несколько сеансов - в том смысле, что у меня не было замечаний ни к объему, ни к качеству перевода. Все точно слово в слово. Но вот что-то случилось, и хотя мы заказываем именно ее на апойтменты, приходит дедуля 86 (?) лет со слуховым аппаратом, которому надо кричать в ухо, чтобы он хотя бы услышал. И я бы не поминал его сложности с дикцией... и даже слухом... если бы в процессе разговора не приходилось ловить его на путаньи слов "улучшается" и "ухудшается". Врачи извиняются, когда он появляется в комнате... В итоге мы общаемся сами между собой, а этот человек присутствует.
Ну,так а телефонный? Вообще раз на раз не приходится. Были хорошие. Но чаще такие, которые просто не способны воспринять объем информации доктор-пациент. Поэтому они выкидывают достаточно произвольно то, что не успевают понять или услышать. В таких случаях я, контролируя процесс, говорю: "Переводчик, вы перевели не все". И там начинаются муки и попытки исправить ситуацию. Штука в том, что у доктора на пациента время нормировано... пока переводчик тупит, оно теряется впустую. Во многом проблема в том, что в Коламбии русские (по крайней мере) переводчики - это аутсортинг. То есть они еще и не медицинские. Медицинский термин они в лучшем случае постараются сказать по буквам, если вы будете очень хорошо диктовать. Если бы мы обсуждали с доктором, кто и как провел викенд, наверное, было бы ничего... а если вот тактику лечения на перспективу... сложно. И это сложно, увы, не только пациенту, но и доктору. Он получает от пациента в разы меньше разумной информации о его состоянии, он ценит общение с пациентом в результате в разы меньше... Чтобы вы ни говорили, через сито переводчика до доктора доходит только что-то: "Боже, да пациент туп как пробка!"
Но ведь зато с доктором хотя бы нормально встретиться можно! Отчасти. С референтным доктором, и в некоторых экстренных ситуациях. Вся система строится по апойтментам (талончиках). Вот у меня очень серьезные проблемы с глазом, я попросил доктора сделать апойтмент. На то, чтобы назначить окулиста, ушло три дня. Окулист сделал все необходимые осмотры, снимки и сказал: "Дело у вас сложное! А я общая практика... вам нужен более умные доктор, даже два... запишитесь к ним на регистратуре на ближайшие даты". И я пошел записываться... " "Ну, у этого окошко одно к концу месяца, а этот пораньше, всего тут неделя"". "Знаете, мой референтный доктор говорит, что до таких чисел может статься не доживу... и это не шутка - можете позвонить в офис". Регистратор мыслит и находит способ подвинуть дальнего доктора на 10 дней ближе. А вот МРТ может быть сделано в течение пары часов. И ПЭТ. КТ вообще в режиме встал - сделали.
Или вот спросите, сколько можно ждать доктора в коридоре (нет - в оборудованной и милой зоне ожидания офиса) от момента "вашего времени" до того, как вас начнет осматривать он сам?.. Иногда - пять минут. Если первым пришли  ) Но у меня были случаи до 3 часов. В среднем - более часа. Ну, так наверное можно крикнуть "дабл прайс" и все поправится?.. Не знаю... у меня на обычную прайс денег нет. Однако скорее всего нет. Доктор имеет стабильную нагрузку, стабильный доход.... на кой черт вы ему со своими смешными взятками )) Мне чуть проще - я пациент после трансплантации с нарушенным иммунитетом - это стараются пропускать, звонки из офиса моего доктора немного ускоряют процессы... Но это включилось только после трансплантации.
И это я про английский, которым хоть чутка владею... Чтоб я делал с немецким или ивритом?... А ведь еще надо жить, в магазин ходить как-то если не мне, то жене. Телевизор пытаться смотреть (а лучше даже не пробовать); Это, конечно, тоже можно не делать - можно попробовать запереться в своем коконе с родственниками и иногда щупать процесс по всем время врачам или посредникам... Но это несколько сужает возможности вернуться с нормальной психикой и живым... Все-таки процесс лечения надо чутко контролировать и у нас, и тут. Если пациент из него выключен, я бы сказал результат хуже, чем если вовлечен. А как же пресловутые русскоязычные врачи Израиля (я понимаю, что он так популярен именно потому, что они есть). Ну.. да.. есть и они. Но если вы выбираете того, КТО будет вас лечить, ориентируясь исключительно на то, что он значится онкологом, знает русский, сумел уехать за рубеж... То мои советы вам, конечно, не нужны. Забудьте - это вредит сну, а сон полезен для излечения. Я только намекну, что русскоговорящих врачей-онкологов в России много. Может так статься, что у них были личные причины не иммигрировать... И да, вероятно это не первый же врач, который может попасться вам по ОМС.
Но еще интересней все же не это, а именно понимание. Так вышло, что за последнее время у меня начались неврологические осложнения. Отказал ряд черепных нервов. Из-за этого проблемы с глазом, но началось с того, что оглох на левое ухо;;; да еще и дикция стала не очень. Так что я оказался слабовидящим, слабослышащим и невнятным чудиком )) В России для таких создают, как я теперь, точно знаю на себе, АБСОЛЮТНО бессмысленную "доступную среду" (то есть среда-то, конечно, очень нужная, только нужно делать СОВСЕМ другое). В Штатах среду создавали давно и кое-что тут сделано гораздо лучше. Но вот главное )) Отношение людей... даже хуже - отношение врачей. Медсестре во второй половине ее смены пришлось сказать: "Извините, не могли бы вы говорить чуть громче и в правое ухо - я глух на левое". Это она смену приняла и полдня работала. "Подпишите информированное согласие" и листик мелким шрифтом человеку, у которого плывет и двоится все изображение. Спасибо доктор! А что тут? "Ну... как в прошлый раз, когда переливали кровь..." Начинаешь пытаться вести диалог, задавать вопросы - это сложно. Надо сперва услышать - а врач тараторит со скоростью электровеника, причем терминами. Я не вижу мимики ее лица - сложнее понять, что именно она тараторит. И, наконец, я пытаюсь говорить по-английски. И да - у меня хреновая сейчас дикция и на русском тоже; Но врач-то спешит. ЕМУ нет толком времени пытаться понять, что я там присвистываю в ее сторону. И я прошу сестру: ПЕРЕВОДИ! Как повезло, что она здесь! С ее великолепным английским и природной инвалидной наглостью сбросить со счетов сложнее, а на коляске - догонит по коридору.
Ну, так что же? Я уверен, что в комментариях опять будут люди, впервые открывшие этот журнал и не знающие вообще ничего о том, как и почему я тут лечусь. В добавку к тем, кто скажет, что все мне надиктовывает Голодец по ночам, и под радостное тиражирование всяких нашистов на тему идеальной идеи лечиться в России до самой смерти. Так вот - лечиться надо В ЛЮБОЙ ТОЧКЕ МИРА, где вас вылечат. А любого урода, которые будет пытаться вам в этом мешать бить оглоблей поперек спины. Только вот ВСЕ факторы надо учитывать очень трезво. В том числе, и описанный - языковой. Более того, именно потому, что отнюдь не все виды помощи можно получить в России, (хотя очень и очень многие можно - это чистая правда) если вам судьба не улыбнулась, то планировать придется еще и это.
Сообщение отредактировал lyu1681 - Четверг, 19.06.2014, 13:24 |
| |
| |
| lyu1681 | Дата: Четверг, 19.06.2014, 13:26 | Сообщение # 2 |
|
Прохожий
Группа: Пользователи
Сообщений: 6
Статус: Offline
| Проблемы обезболивания – быстрых решений не будет
Бурная законодательная деятельность вокруг правил выписки сильных обезболивающих продолжается уже давно, еще с 2012 года, и даже как будто не безрезультатно: новый федеральный закон позволяет любому врачу назначать и выписывать наркотические обезболивающие, по новым правилам увеличен срок действия рецептов и норма выписки препаратов, и даже нет больше прикрепления больного к конкретной медицинской организации для получения наркотических анальгетиков. Коротко говоря, никаких юридических проблем с этими препаратами быть не должно. Но очевидно, несмотря на все проверки, поправки и нововведения, система по-прежнему не работает. Почему?
Тут есть много объяснений, которые постепенно сводятся к одному. Кроме федерального закона, гуманного и правильного, есть региональные законы, нормы и приказы, которые могут ему противоречить. Разумеется, федеральные законы имеют приоритет над прочими, но это теория. А на практике для любого терапевта или онколога распоряжение главврача или циркуляр из департамента куда более весомо-грубо-зримое руководство к действию, чем инновационные законы из далекой столицы. Тем более что расстояние от центра значения не имеет: первая же проверка обнаружила несоответствие федеральным законам в работе именно московского Департамента здравоохранения.
«Представьте себе обычного врача, на него эти приказы, распоряжения и законы валятся и валятся, он просто не успевает их прочесть и тем более понять, – говорит Нюта Федермессер, президент фонда помощи хосписам «Вера». – В результате, как любой здравомыслящий человек с инстинктом самосохранения, врач на всякий случай действует в соответствии с максимально строгими ограничениями, которые ему известны, чтобы избежать возможных неприятностей».
В некотором смысле онкологическим пациентам несколько проще, чем остальным: слава богу, все уже более-менее понимают, что рак в терминальной стадии требует наркотических анальгетиков, и существует алгоритм выписки и получения этих препаратов в медицинских учреждениях. О том, что наркотические анальгетики могут понадобиться пациенту с тромбозом и воспалением в ногах, как это было с Гудковым, и о том, что даже районный терапевт уже сегодня имеет право и должен в таких тяжелых случаях прописывать наркотические анальгетики, не знают ни пациенты, ни даже многие врачи. И в большинстве поликлиник просто нет механизма, чтобы это делать.
Другая проблема может показаться общим местом – это необразованность врачей. «Многие врачи до сих пор думают, что морфин нельзя колоть детям, потому что это провоцирует остановку дыхания, – говорит Федермессер. – Однако уже давно во всем мире именно морфин является золотым стандартом обезболивания на терминальных стадиях. Еще одно заблуждение на этот счет состоит в том, что наркотические обезболивающие вызывают привыкание. На самом деле человеку, который мучается от нестерпимой боли, современные сильнодействующие анальгетики не приносят ничего, кроме временного облегчения. Про то, что он становится наркоманом, – это безграмотные, дремучие представления, которые дорого обходятся пациентам».
Росздравнадзор еще в марте начал масштабные проверки во всех регионах, чтобы выяснить, насколько реальность соответствует законодательству. Проверить, по словам главы ведомства Михаила Мурашко, предстояло семь тысяч учреждений. «Проверки еще продолжаются, – сообщил Алексей Левченко, помощник Ольги Голодец. – Так быстро результатов этих проверок не будет».
Еще медленнее, очевидно, эти проверки приведут к какому-либо зримому результату, поскольку само ведомство может только обнаружить факт нарушения, но никак не может повлиять на ситуацию или наказать виновных – у Росздравнадзора просто нет таких полномочий. Все, что они могут, – это обнаружить случаи нарушения и сообщить в Минздрав, в крайнем случае в прокуратуру и далее везде.
Сколько сильных обезболивающих расходуется в России, подсчитать не сложно, поскольку расход жестко зарегламентирован, а производство сосредоточено на одном предприятии на всю страну – Московском эндокринном заводе. Объемы его производства зависят от прогноза на год, который составляется в соответствии с отчетами больниц, хосписов и поликлиник по израсходованным за прошлый год препаратам. И каждый год остаются неизрасходованные препараты.
«Нам в фонд «Вера» звонят в конце года с завода и говорят: у нас осталось гигантское количество обезболивающих, и их так сложно и дорого уничтожать, давайте продумаем какой-нибудь механизм, чтобы мы вам их передали – совершенно бесплатно, – говорит Федермессер. – Но мы не можем ничего здесь придумать, потому что таких механизмов нет».
В 2013 году от рака погибло 230 тысяч человек, а общая заявка на производство обезболивающих пластырей составляла всего 82,5 тысячи штук, а на таблетки морфина – 50 тысяч штук. Проще говоря, только половине смертельно больных раковых пациентов досталась хотя бы упаковка обезболивающего. Но страшно даже не это, а то, что и эти мизерные объемы наркотических обезболивающих не используются: за год Эндокринный завод поставил в регионы меньше половины произведенных препаратов. Потому что врачам трудно (страшно, не приходит в голову) их выписывать в каждом случае, когда это необходимо. В итоге от рака каждый год умирает все больше и больше людей, а производство и использование обезболивающих продолжает сокращаться. Это значит, что количество людей, которые погибают в муках, растет – несмотря на все проверки, законы и скандалы в прессе. Все это только онкологические больные, все прочие тяжелые пациенты с сильными болями здесь остаются просто за скобками.
Это происходит потому, что существующее законодательство, которое регулирует оборот наркотических анальгетиков, продумано таким образом, чтобы максимально исключить возможность незаконного использования. Когда врачи несут уголовную ответственность за неправильно выписанный рецепт, они вряд ли станут с энтузиазмом выписывать эти рецепты, даже когда это реально нужно. Поправки, проверки и прочая бурная деятельность, которую развивает Росздравнадзор, пока не в силах изменить ход вещей.
«Любой человек в любое время суток, вне зависимости от его регистрации и страховки, должен иметь возможность получить обезболивание, когда врач понимает, что оно необходимо, – говорит Федермессер. – И [нужно,] чтобы врач не рисковал собственной безопасностью и свободой, выписывая каждый рецепт. Но для этого нужно полностью менять механизм, а не вносить поправки и дополнения к существующей системе – она просто создана для других целей».
|
| |
| |
|
Главная 
